[Black-Cat-Home]

Иногда на меня накатывает желание написать что-нибудь эдакое, хотя я до сих пор считаю себя графоманом (и наслаждаюсь этим).

И, так как моя болезнь по миру Вина все еще в разгаре, то я таки добралась до своих черновиков и начала их разбирать и приводить в божеский вид. Планы у меня на них колоссальные, но не знаю, на сколько меня хватит. И не станет ли достаточно стыдно в какой-то момент, чтобы это показывать хоть где-то.

Небольшая зарисовочка, касающаяся Морейн, моей любимой богини тьмы, времен событий Нерима. Еще пара таких зарисовок лежит по другим персонажам, но я не знаю, дойдут ли до них руки. И надо ли вообще до них доходить.

___

Она его боготворила.

Для нее Наратзул с самого начала был образцом идеального лидера. Смелый, умеющий воодушевлять, готовый до конца бороться за свои идеалы и идти к поставленной цели. С самой первой встречи Морейн не раз ловила себя на том, что чуть ли не перестает дышать в его присутствии. Тогда она была лишь глупым ребенком, которому не посчастливилось влюбиться в самого неподходящего из мужчин.

Эти чувства вели ее с того самого дня, когда одна из наставниц Ордена отправила девушку в святилище мятежного этерны. Величественная статуя, возвышавшаяся на фоне изумрудной листвы, ярким пятном отпечаталась в памяти, ознаменовав собой начало новой жизни. С тех самых пор Морейн потеряла покой, проваливаясь в собственные эмоции, как в трясину. Ее состояние было похоже на болезнь, которая с каждым днем разгоралась все сильнее, грозясь свести девушку с ума. Но она не хотела бороться.

Морейн помнила, когда впервые услышала голос Арантеаля. Там, в разрушенной башне Арктвенда она могла видеть лишь призрачный образ, созданный серебряной пластиной, но хватило и этого. Девушка стояла каменным изваянием, боясь шелохнуться, словно даже малейшее движение могло разрушить иллюзию. Голос, разносившийся по пустому залу, завораживал и приковывал к себе все внимание. Рядом стоял Ким, в какой-то момент нервно сжавший плечо девушки, на что та ответила раздраженным взглядом и стряхнула его руку. Морейн даже не заметила, когда в разговор вмешался тогда еще незнакомый ей Аркт, и как голос Наратзула, сперва рассудительный и спокойный, пропитался ядом. Ей было неважно.

Первая личная встреча в глубинах тюремного острова окончательно разделила ее жизнь на "до" и "после". Жизнь «до» будто разбилась на тысячи маленьких осколков, затем собравшись воедино, став чем-то новым и удивительным. Из души исчезли страх и сомнения, их место заняла бесконечная преданность и готовность следовать за Наратзулом даже в самое пекло. И Морейн следовала, беспрекословно выполняя приказы и не задумываясь о последствиях.

Девушка не раз доказывала свою преданность делу и Наратзулу лично, стараясь выделиться среди многочисленных последователей. И радовалась как ребенок новой игрушке, когда лидер Ордена удостаивал ее взгляда или короткого кивка в качестве благодарности за проделанную работу.

Морейн помнила тьму храма Пожирателя душ, холодные стены крепости Кабаэта и плохо скрываемое за маской лояльности недовольство на лице Таранора, когда Наратзул заявил о своих правах. Помнила огонь в глазах прибывших в город этерн, готовых идти за своим предводителем до конца. Помнила восстание в Эрофине и бледное лицо Баратеона, не желавшего сдаваться на милость того, кого он однажды предал. Морейн помнила все это и радовалась каждой новой победе, приближавшей Арантеаля к его цели. За этой радостью скрылись остатки страха и скорбь по погибшим наставникам, которые обучали ее магии.

Даже спустя много лет Морейн помнила, когда идеальный образ начал рушиться, подобно песчаному замку, смываемому прибоем. Воспоминания об этом были настолько яркими, будто произошли только вчера, из-за чего грудную клетку каждый раз сдавливало от переполнявшей ее тоски и злобы.

Охота за пророчеством в разрушенном Храме Творца окончилась успехом. Морейн все еще чувствовала неловкость от неудавшегося признания Кима, из-за чего по возвращении не могла даже взглянуть в сторону юноши. Его сбивчивая речь в удушливой темноте казалась такой искренней, что от нее мысли в голове начинали путаться. Наверно, именно поэтому после прибытия в Эрофин девушка отдала писание Арантеалю и поспешила из стен замка на улицу - ей был нужен воздух и время для размышлений.

Морейн стрелой выбежала из двора замка, миновав группу стражников. Девушка не разбирала дороги, пока ноги уносили ее все дальше от сердца столицы. Потеряв счет времени, она не заметила, как сделала круг и оказалась на городской площади. Взглядом девушка заскользила по прилавкам и не поверила глазам, когда между цветастых шатров торговцев заметила тела, мерно покачивающиеся на виселице.

Разговор с Арантеалем дался девушке нелегко. Она не хотела отвлекать занятого изучением добытого в храме трактата этерну, но и молчать не могла. Наратзул выглядел удивленным. Его маленькая речь, произнесенная после заданного ею вопроса, отпечаталась в памяти, как выжженное на металле клеймо. Мужчина говорил о великих планах, о жертвенности, о поджимавшем их времени. Морейн стояла и не смела сказать ничего против, с трудом принимая тот факт, что этерне попросту плевать на тех, кто верой и правдой нес его слово столько лет и боролся за то, чтобы его идеи продолжали жить. За красивыми словами скрывалась холодная пустота.

Девушка покинула тронный зал так же спешно, как и прибыла в него.

Той же ночью Морейн попыталась снять тела с эшафота. Руки предательски дрожали, когда она аккуратно резала толстые веревки, обхватывавшие шеи бывших наставников. Ким, вызвавшийся помочь, стоял внизу и старался подхватить тела, чтобы грохот не разбудил спящих в домах горожан. В тот момент подбадривало только одно – после восстания стражи в Эрофине стало не хватать, и посты большую часть времени пустовали, пока выжившие при погромах стражники патрулировали кварталы.

Когда дело было сделано, девушка не придумала ничего лучше, чем найти телегу и сгрузить в нее тела, после чего вывезти за город и сжечь. Она не собиралась говорить прощальные слова или молиться - да это и не было нужно. Не для людей, боровшихся с богами.

Огонь медленно пожирал тела, Морейн молчала и не могла оторвать взгляда от горящей плоти. Ким стоял рядом, то и дело бросая на девушку опасливые взгляды. Когда по щеке алеманнки скатилась одинокая слеза, юноша легко приобнял ее за плечи. Морейн жалостливо всхлипнула и прижалась щекой к грудной пластине доспеха этерны. Металл холодил кожу и успокаивал, и девушка была благодарна Киму за то, что не оставил ее одну в такой момент. После тихих слов благодарности, произнесенных почти шепотом, Ким обнял девушку крепче, а ей стало противно от самой себя - в голове всплыло то, как несправедливо грубо и враждебно она вела себя с момента их знакомства.

***

Она боялась его.

Наратзул появился около дворца Остиана, когда восставшие горожане почти расправились с верхушкой местного культа Творца. Морейн передернуло от взгляда, которым этерна наградил поверженных врагов. Среди тел культистов лежали и тела обычных жителей, которые оказались не готовы к бою, но Арантеаля это явно не тревожило.

За минуту до этого Ким пытался о чем-то поговорить, но Морейн не поняла ни единого слова. Кровь шумела в ушах, перед глазами все еще стоял образ Каллисто, которого убил верховный жрец. Вся миссия была насквозь пропитана кровью, страданием и страхом, которые теперь ютились между ребер и заставляли девушку дышать чаще.

Увидев торжествующее лицо своего лидера, Морейн опустила взгляд и не подняла его даже тогда, когда они оказались в Эрофине. Ким оказался не готов к следующим действиям Арантеаля и сбежал. Девушка сама не знала, готова ли она, но уже по привычке кивала и делала то, что ей велели.

Алеманнка пришла в себя только в обители Тира. Небольшая комната пусть и была заброшена, но продолжала излучать спокойствие и уют. Меч, за которым девушка пришла, удобно лег в руку, и Морейн уже собиралась уходить, когда перед ней возник Аркт. В коротком разговоре, состоявшемся между ними, она больше слушала, нежели спрашивала. Знала, что снаружи ждет Арантеаль, изменившийся за последнюю пару дней до неузнаваемости. Не хотела заставлять его ждать. Боялась его гнева.

Расправа над богами вышла комично быстрой. Морейн не понимала, что вело ее в тот момент. Движения тех, кому поклонялся почти весь Вин, были отточены за тысячелетия жизни, но девушка угадывала их, вовремя уходя от ударов и нанося ответные. Последним пал Мальфас. Морейн не чувствовала угрызений совести, когда наблюдала, как бездыханное тело падает к ее ногам.

Тьма разрушенной башни, в которой прятались оставшиеся боги, давила и заставляла нервно сглатывать. За всю дорогу Морейн так ни разу и не подняла взгляд на идущего впереди этерну. Наратзул почти бежал, не желая ждать ни единой лишней минуты.

Во время разговора богов с Арантеалем, Морейн стояла в стороне и не вмешивалась. Когда вскрылась вся правда о происхождении этерны, мир вокруг будто замер. Боги скрылись в дымке заклинания телепортации, а Наратзул так и остался стоять на своем месте. Что-то в сознании забило тревогу, когда Арантеаль крепче сжал в руке Пожирателя душ. Девушка отступила на шаг назад, боясь свести с этерны взгляд.

Когда из тьмы зала появился Аркт и напал на Наратзула, она не мешала. От последовавших объяснений серафима у девушки закружилась голова. Мир и образ, который она с любовью выстраивала у себя в голове, стремительно рушились. Морейн резко прервала мужчину на полуслове, едва успев отойти на пару шагов в сторону, прежде чем упасть на колени и согнуться в болезненном спазме. Ее рвало, будто тело наконец не выдержало тех нагрузок, которым Морейн подвергала себя. Аркт терпеливо ждал в стороне, пока девушка, скребя тонкими пальцами по каменным плитам, пыталась прийти в себя и откашляться. Он понимал.

***

Над Неримом занимался рассвет.

Морейн сидела на каменной скамье возле могилы Зелары и из-под полузакрытых век наблюдала, как остроконечные башенки Эрофина окрашиваются алым под первыми лучами солнца. Вымазанная в своей и чужой крови, еле живая от полученных ран, она сидела не шевелясь, все еще неспособная поверить, что все закончилось.

От переполнявшей ее горечи по щекам в который раз проложили себе путь дорожки из слез. Морейн поморщилась, когда соленая жидкость коснулась края одной из ранок и заставила себя поднять руку, чтобы утереться.

Девушка чувствовала, что Аркт стоит где-то позади. Она была благодарна ему за то, что вытащил ее из междумирья, наплевав на все протесты. Буквально затащил в портал, хотя она брыкалась и кричала. Бездыханное тело Кима лежало совсем рядом, и она не хотела оставлять его там, хоть и понимала, что другого выхода нет.

В голове всплыли слова признания. Три коротких слова, сказанные в последний момент жизни. "Я люблю тебя". Морейн запрокинула голову и издала протяжный звук, похожий на вой. Поганая Судьба была слишком несправедлива к ее погибшему товарищу.

Когда часть сил вернулась к девушке, она встала и подошла к Аркту, все еще стоявшему у могилы. Под аккуратным холмиком, заросшим плющом, покоилась возлюбленная Наратзула, погибшая от его руки. Морейн вспомнила, что именно сюда пришел Арантеаль, только освободившись от своего плена.

Сейчас Наратзул виделся для нее образцом человека, чьего присутствия в жизни она хотела бы избежать в будущем. Лживый, самовлюбленный, манипулирующий теми, кто ему доверился, готовый идти по трупам, лишь бы достичь своих целей. Морейн положила руку на эфес висящего на поясе Пожирателя душ и поклялась себе, что больше никогда не попадет под чье-либо влияние. Некогда любимый по глупости образ теперь вызывал лишь отвращение.

Она его ненавидела.